... Музыка обволакивает меня нежно, ласково; как в самую пышную из перин я погружаюсь в звуки его голоса. Там, внизу, совсем не остается вопросов, они не нужны, бессмысленны. Я не чувствую своего тела, лишь – горячо, обжигающе – его дыхание на моей коже. Это длится вечность… Спустя которую он замолкает, замирает в последнем аккорде. Перехватывает дыхание, и я не могу найти слов, чтобы просить, умолять его продолжить. Его молчание – пытка, мне больно от темноты, навалившейся на меня. Я закрываю лицо руками; эта преграда не от него, лишь от пустоты, бессмысленности мира тишины. Только его дыхание – чуть прерывистое, и мое – я как будто учусь дышать заново. Теперь, когда его мир стал и моим, ничто не может быть по-прежнему. Но я слышу тихий, печальный вздох, и он, из непостижимого небесного гения мгновенно став земным, чувствительным, поворачивается, чтобы уйти. У двери, через плечо, он бросает мне слова, в которых кривым зеркалом отражается вся его боль: «Я отпускаю тебя. Завтра ты вернешься к свету».

Те силы, что отказали мне, когда я была беспечно счастлива, возвращаются ко мне в приливе отчаяния и страха при виде его, непонимающего, покорно покидающего меня. Я бросаю себя вперед, разбивая стену между нами, обнимаю его сзади и громко, сквозь слезы выдыхаю: «Мне не нужен свет, если в нем не будет тебя». Он не отвечает и не оборачивается, я чувствую его страх, неуверенность, как мутное облако тумана, скрывающее его настоящее лицо. Его лицо… нет, это маска, просто маска, призванная скрыть от слепого мира истинную красоту. И мне дано было свыше увидеть эту красоту, дотронуться до нее, стать малой ее частью… Теперь, прикоснувшись к его душе, разве я могу позволить ему уйти? Но слова так ничтожны, а чувства – как первый осенний лед, в котором отражается густое синее небо. Ступишь неверно, и он оборвется под ногами, погружая тебя в бесцветную, бескрайнюю, ледяную воду. Правда – в моих глазах, и я заставляю его встретить мой взгляд, прочитать в нем мое сердце. «Эрик». И тогда в моих глазах отражается его улыбка...